Любим мы с Памелой поесть. Особенно вечером, особенно что-нибудь на ночь вредное. И вот спрашиваю у неё порой, мол, ну что, пожуём помидорку с хумусом, а Памела одобрительно махает головой. А, мол, может, макарошек отварим? Памела снова согласна. И понимаем вдвоём, что бред это всё; но едим, общаемся, смеёмся. На минувшней неделе она заболела – так что однажды вечером её не узнал: то ли она передо мной, то ли кто-то содрал с Памелы кожу и нацепил на другое тело. Я вызвался её полечить коньяком. Да-да, в запасе у джентльмена всегда должно быть что-то благородное, кроме хороших манер и приподнятого настроения. Мы пошли в мою комнату, и я плеснул ей зелья на три глотка. Она отпивала коньячок скрученными губками и по чуть-чуть, будто это был горячий чай. Составил ей компанию. Как ни странно, Памела выздоровела, а теперь заболел я.

А вот вчера мы с ней общались на темы партнёрства, как обоим не везёт. Сейчас у неё есть друг, но она не знает, что будет или чего не будет. После Нового года он уезжает далеко в другой штат на полгода, таким образом, возможно, у Памелы есть всего лишь два месяца, чтобы побыть рядом с Уиллом. Я ей рассказывал о том, как нравлюсь бабулькам и дедулькам, и на уровень или на два младше успешно перейти редко удаётся. А она поведала о том, как с 15 до 23 лет у неё никого никогда не было, потому что, как считала она, у неё был лишний вес. Когда тебе исполняется 15 лет и ты живёшь в Перу, то это считается огромным праздником. И вот она в свои 15 лет вынарядилась в бесподобное платье, нанесла макияж, все дела и пошла с подругами на танцы. Никто не пригласил её танцевать, даже парни-друзья, которые знали, что у неё день рождения и могли бы поддержать. Она пришла домой и проплакала всю ночь. Мама успокаивала её, успокаивала, пока не заметила, что Памела начала холодеть. На физическом уровне, так что даже скорую вызывали, — настолько сильный стресс у неё был. С тех пор в часы депрессии Памела холодеет, поэтому старается не откидываться в депрессняк. В общем, тема «никто меня не любит, никто не приласкает» (как у Верки Сердючки) тоже знакома Памеле. Но мы с ней решили мировую проблему, развязали гордиев узел: надо практиковать уверенность в себе и самодостаточность вне зависимости от партнёрства. Ну не везёт, значит, всему своё время или просто не повезло со временем. И такое бывает.

Говорили мы с ней и о таком приложении для знакомств, как «Tinder». Собственно, там она с Уиллом и познакомилась. Твой профиль там привязывается к фейсбуку, в общем, всё просто. На днях мы туда зарегистрировали Ахмеда, нашего соседа по квартире из Палестины. Вместе выбирали, какие ему лучше фотографии поставить на всеобщее обозрение. И потом вместе смотрели, какие барыни-сударыни нравятся Ахмеду. В «Тиндере» можно фотографии понравившихся людей пальчиком отправлять вправо и влево, «нравится» и «не нравится» соответственно. Если человеку, который тебе понравился, ты тоже понравился и он(а) отправил(а) тебя вправо («нравится»), то можно начать переписку и до чего-то договориться. Ахмеду «Тиндер» понравился. Памела вспомнила, как в первую неделю после после установки «Тиндера» её охватывало уныние, потому что у неё не было ни одного взаимного соответствия. Сейчас у неё там целый воз неких соответствий, но никто особо не пишёт всё равно. Интернет такой Интернет.

В понедельник у нас были последние уроки с Тиффани, где она проводила обычный урок, дальше – только наши проекты. На «Педдизайне I» нам надо было критически оценивать проект другой группы по определённому списку. А потом вслух другой группе донести нашу критику. Мне очень было интеерсно, как это делают американцы, потому что, разумеется, они не имеют морального права расстроить человека. Ну вот нельзя и всё. А тут надо. И я наблюдал, что нам говорила группа спортсменов и что Кит из нашей группы говорила этим ребятам в ответ. Если кратко: ни одного упрёка или фразы, которая бы хоть как-то перешла на личности. Вот был там один абзац в проекте у ребят вообще не пришей кобыле хвост. Как будто взяли, вставили для красоты и пошли дальше. Какой-то треугольник нарисовали, что к чему. Надо было это донести до ребят. Кит: «Мы считаем, что нужно больше ясности внести с этим абзацем, потому что нам тяжело было отнести его к какой-либо части проекта». У них цели и задачи были размытыми и неясными. Кит: «Ребята, пересмотрите ваши задачи, обычно их составляют по принципу «что ученик сможет сделать», вот как в первой вашей задаче, пусть это будет ваш образец». Ещё Кит похвалила их за те части, которые вышли хорошо. То же сделали и они: похвалили наш проект, но с точки зрения читателя/потребителя сказали, что, как им кажется, не доносит ту идею, которую мы хотели донести. Мило.

С Аюной Доржиевой в Сиракузах, вид на холл языков (03 ноября 2015)

В воскресенье у меня дома готовили драники. Пришли белорусы – Катя, Саша, Иван. Начистили два килограмма (если не больше) картошки. Половину из этого я натёр на тёрке, другую половину измельчили в блендере. До того как Саша привёз блендер, Катя с Иваном ходили по соседям и искали ещё одну тёрку, но тщетно. Когда вся эта картошка превратилась в смузи, надо было добавить все магические ингредиенты и зажарить лепёшками. Я танцевал у плиты с тремя сковородками полтора часа, мы все щебетали и наяривали драники. Потом спустилась Памела с Уиллом и тоже наяривали драники. В конце концов я сел на стул и почувствовал, что это финиш. Устал. Как моя мама прыгает у плиты всю жизнь, особенно когда надо стол накрыть для гостей, я даже представить не могу. А это были всего лишь драники.

Иван, Саша

 Юра, Катя, Уилл, Памела, Саша

Вообще, Сиракузы – страшный город. Постоянно приходят уведомления из структуры общественной безопасности о том, что вечером на тёмной улице (кстати, недавлеке от университета), незнакомец напал на девушку и отобрал у неё рюкзак. Другой незнакомец напал на другую девочку и ущипнул её за причинные места. Третий незнакомец попытался отобрать у парня телефон. Ещё один незнакомец тоже решил пожмякать незнакомую девушку ввечеру, но быстро убежал. Никогда б не подумал, что тут такая неспокойная обстановка по вечерам. Есть тут парк один около моего дома. Говорят, вечером туда лучше не сунуться, если только не хочешь быть либо убитым, либо изнасилованным, либо ограбленным. Ах.

Древняя Греция

Самое интерсное для меня событие в Сиракузах в ближайшее время – ожившая Древняя Греция. С 06 по 15 ноября на сцене Сиракузского драм-театра ставят пьесу «Агамéмнон» великого трагика Эсхила (5 в. до н.э.). В ней – история греческого царя, который победно возвращался из Трои в Микены к любимой жене, Клитемнéстре. Не знал он, однако, что возвращение окажется для него западнёй. Вот вернулся муж, и первая их встреча – разговор из серии “у кого длиннее”, Агамемнон даже не успел ещё сойти с колесницы. Жена для супруга специально сшила ковровую дорожку, чтобы пригласить в дом со всеми ублажениями («Что медлите, рабыни? Вам приказано / Устлать коврами путь. Так поспешите же / Царю дорогу проложить пурпурную!», здесь и далее перевод Соломона Апта). Агамемнону такие почести были неприятны, ибо он ратовал за умеренность («На кроткого правителя / И боги благосклонно с высоты глядят»). Но уступил настойчивости жены, которая тут же с порога предложила ему искупаться в ванне («купальный чан»). Там она его и заколола. Но то не просто убийство зазря, то – спланированная операция («Давно уж поединок этот выношен / В душе моей»). Ведь Агамемнон перед поездкой в Трою принёс в жертву богам дочку Ифигению (по-английски звучит забавно «Ифиджэнáйя»), и боль Клитемнестры не утихала. Более того, Агамемнон вернулся из Трои не один, он привёз с собой юную наложницу – провидицу Кассандру, и роль теперь уже второй скрипки для Клитемнестры была совсем не комильфо. Клитемнестра рассуждает так в диалоге с хором:

Меня ты судишь, мне грозишь изгнанием,
Проклятьем граждан, ненавистью города.
Что ж ты тому перечить не осмелился,
Кто, как овцу – одну из неоглядных стад
Овец прекраснорунных, – дочь, родную дочь,
Дитя моё, убил без сожаления
Затем лишь только, чтоб фракийский ветер стих?
<…>
Лежит злодей, позоривший жену свою
И дочек Хриса тешивший под Троею.
А это вот – пророчица-гадальщица,
Копьём в бою добытая наложница.
Верна и здесь. На корабельных палубах
Валялись тоже вместе. По заслугам честь:
Вот он лежит, а вот подружка милая –
С ним рядышком. Как лебедь, перед смертью песнь
Пропела. Это муж мой позаботился,
Чтоб лакомством пресладким завершился пир.

Темы и мотивы пьесы многогранны. Мне нравится, как её рассматривает Питер Страк, профессор Пенсильванского университета, в своих лекциях по древнегреческой и древнеримской мифологии. Первая тема: сети и ткани, символизирующие хитросплетения Клитемнестры, подковёрные интриги; сама ковровая дорожка олицетворяет эту идею узлов, злых переплетений. Густой пурпурный цвет ассоциируется с королевской кровью, кровью в принципе. Агамемнон, ступая на эту дорожку, по сути, наступает на свою смерть. Много в пьесе упоминаний паутин, рыбных сетей и проч., и это указывает на недобрый умысел, запутанность, коварство. Вторая тема: лекарство и яд (в древнегреческом эти смыслы сливаются в одном слове pharmakon). Смерть Агамемнона должна излечить больную душу Клитемнестры и избавить всё это семейство от преследуемых ужасов, но только всё усугубляет. Убийство Ифигении стало «ядом» для Агамемнона. «Ядом» отравлена и Клитемнестра, убившая своего мужа. Третья: очищение, которое становится загрязнением, осквернением. Убийство Агамемнона в ванне должно было бы очистить Клитемнестру от жажды мести, но ванна превратилась в кровавую баню, тем самым вызывая ещё большее осквернение. Как бусинка, это убийство опять нанизалось на и без того чудовищную историю семьи.

А вообще, в этой пьесе важно отношение к одной из краеугольных концепций древних греков, которое называется миазма (греч. букв. «скверна»). Точнее Эсхил пытается разрешить эту проблему. Миазма – это облако грязи, нечистоты. Если кого-то насильственно убивают, то над трупом парит ядовитый сгусток воздуха. Тот, кто причастен к убийству, тоже окружен этой миазмой. Такой человек носит везде с собой отпечаток вины, отпечаток скверны, и поэтому ему положено возмездие. Но ужас в том, что любой «чистый» человек, который случайно окажется рядом с насильно убитым трупом, цепляет на себя эту миазму и даже не догадывается об этом. И ему тоже полагается возмездие. Справедливо? Конечно, нет. Но концепция миазмы объясняла грекам, почему череда неудач и бедствий ни с того ни с сего обваливается на плечи хороших людей. Т.е. наказание для древних греков – это знак того, что ты «нечистый». Ты мог действительно совершить что-то дурное, и потому возмездие настигало тебя справедливо, но ты мог и нечаянно прицепить к себе миазму от трупа и потому – крайне несправедливо – тоже должен понести возмездие. Ну вот такой страшный механизм. Миазму вывести нельзя, если ты – убийца, то миазма переходит  на твоих детей. И так до тех пор, пока не вымрет род. Агамемнона и всё его семейство преследует серия возмездий (= убийств) именно из-за миазмы в прошлом (там и каннибализм, и инцест, и братоубийства в родословной). Да и саму Клитемнестру потом убьёт собственный сын Орест, и это всё – закономерное возмездие, обагренное кровью. Цепная реакция должна была привести к тому, что возмездия становились бы бесконечными. Эсхил же пытается этот круг разомкнуть в своей трилогии, притом вполне успешно. Во главу угла будет поставлена Справедливость, сама Афина будет оправдывать Ореста перед судом (ареопагом) в последней из трёх пьес.

На эту пьесу можно попасть за $17.00. Иду.

Берегите себя и своих близких.