Самой большой неожиданностью для меня в воскресенье вечером стало то, что в одноклассниках появилась моя любимая учительница в школе. Это Жанна Николаевна Гончар, от которой мне передался несколько экзальтированный интерес к Красоте, ибо вела она самый эстетический предмет в школе – мировую художественную культуру. Которой, впрочем, теперь нет в программе. Теперь дети должны изучать только математику, чтобы, в случае победы существующего режима, могли применить все свои знания на практике на просторных сельхозполях. Тем более появление Жанны Николаевны стало неожиданным, что я был первым, кто оказался у неё в списках друзей. Для простого выпускника школы такое внимание многое значит. Самое приятное то, что она помнит меня, хотя в нормальном порядке вещей ведь всё должно быть наоборот, не так ли? Но оторвёмся от привычного порядка. Надо быть над этим порядком. И кто задаёт условия порядка?..

Во вторник ускакать от уроков получилось. Джейлино «я приеду в 09:15» вылилось в то, что выехали мы только в 10:00. Пожалел мысленно, что пропустил урок Ваззаны, потому что в среду должны писать тестик по экономике. Кстати, хорошие новости! Началось электронное анонимное оценивание преподавателей студентами (англ. «Instructor Evaluation Questionnaires»). Помнится, я в прошлом году носил замысел в голове оценить наших преподавателей кафедры с помощью анонимных мнений студентов. Особенно бы интересовало мнение о г-же Е. Бондаренко, которая пришла к нам на год, перевернула всё с ног на голову, убила меня своей необоснованной завышенной самозначимостью и неоправданной кичливостью, а в этом году уехала, вероятно, на все четыре стороны жизнь незамужнюю устраивать… Так, в общем, среди прочих вопросов о преподавателях, в данной системе такие:

1. Вы студент какого курса?
2. Почему вы выбрали этот предмет?
3. Сколько часов в неделю вы уделяли этому предмету?
4. Как много, по вашему мнению, вы почерпнули для себя из этого предмета?

Далее пошли утверждения, с которыми по 5-балльной шкале надо либо согласиться, либо не согласиться.
1. Учитель создал всё для творческого учебного процесса и критического мышления студента.
2. Учитель проявлял интерес к моей индивидуальной успеваемости.
3. Учитель проявил полную компетентность.
4. Учитель хорошо готовился к занятиям.
5. Учитель стимулировал мой интерес к его предмету.
6. Учитель всегда помогал разобраться в трудном материале вне уроков.
7. Задания учителя были полезными в моём обучении.
8. Учитель стимулировал студентов задавать вопросы и высказывать своё мнение.
9. Учитель оценивал справедливо.
10. Учитель конкретно определил задачи и цели своего предмета.

Два вопроса, оценить по принципу от «очень плохо» до «отлично»:
1. Как бы вы оценили общую эффективность преподавательской методики?
2. Как бы вы в целом оценили пройденный курс?

И три вопроса на впечатление, нужно писать свои мысли:
1. Напишите, пожалуйста, сколько вы почерпнули для себя из этого предмета и как усердно вы работали.
2. Пожалуйста, укажите сильные стороны данного преподавателя.
3. Какие бы рекомендации вы дали для того, чтобы улучшить педагогическую эффективность данного преподавателя в своём предмете.

Я как только подумаю о такой анкете вообще в БГУ, могу представить, какая это будет бомба. С кем ни общаюсь их домашних, все разочарованы высшим образованием, которое в идее, однако, выглядит очень даже неплохо. Мне кажется, что проблема в том, что во многом занятие на уроке – бесполезная трата времени. Времени, за которое – уделяй бы мы его двустороннюю работу «студент – преподаватель» – можно было бы приобрести гораздо больше знаний, проведя его в библиотеке. Где в мире ещё ставят две пары подряд предметов? Не столько устаёшь от работы мозга, сколько от растерянности по поводу того, что видно, как устал сам учитель прямо на уроке. Вот он ленится что-то рассказывать, объяснять, демонстрировать, удивлять глубиной своих знаний, и просто даёт задание придумать диалог и произнести его 143 раза. Потом вспомнит эпизод из своей героической молодости, как он/она был(а) на пороге удивительного открытия, с какими великим людьми встретился (-лась), ещё о чём-то понастальгирует, глядишь – конец урока. За 4 года у нас не было НИ ОДНОГО урока по аудированию по английскому языку, притом что моя специальность – «современные иностранные языки». Я не виню здесь никого, с одной стороны, у нас-то толком технического оборудования нет, а то, которое есть, до прошлого года не выдавала никому бой-баба-секретутка на кафедре (отдельная история). С другой стороны, не видно мотивации у преподавателя.

Урок немецкого. 3 курс, середина учебного года. Задание: вставить окончания прилагательных. Половина студентов трясётся от холода и надевает перчатки и шарфик. Вторая половина просчитывает номер предложения, на которое он «попадётся» (ведь преподаватель всегда идёт почему-то по порядку, как в яслях). Едва проходит его очередь, студент вновь отсчитает своё предложение, выполнит его, а потом сидит и думает о том, до какой степени в этот раз скучным окажется его вечер, или о том, как бы это побыстрее урок подошёл к концу, чтобы сбегать в столовую, в которой цены для студентов завышены по сравнению с другими обычными городскими столовыми. Ведь у нас всё против студента.

И Америка. Приходишь на урок немецкого, а перед ним заходишь взять себе кружечку кофе или горячего шоколада. Сидишь на уроке, расслабляешься, усваиваешь материал. Учитель на проекторе показывает последние новости с такого-то сайта. Не просит высказать мнение, понимая, что, возможно, уровень говорения на иностранном языке ещё бесконечно низок, а задаёт наводящие вопросы, позволяющие студенту самому решить, готов он высказаться полностью или нет. Усердная работа. Постоянные мини-контроли знаний, на которые уходить от силы 10 минут. И снова усердная работа. Но не монотонная. Интересная, интерактивная, узнаёшь много ФАКТОВ, которыми наши преподаватели почему-то не спешат поделиться, вероятно, мысленно вспоминая свою месячную зарплату, или просто тоже думая, какой бы водички попить такой, чтобы вечером есть не хотелось.

Туалет в БГУ. Ржавые трубы с ледяной водой в любую пору года. Сами трубы влажные, раковины на полпути к разрушению. Мыло – хозяйственное, коричневое. Разделённые перегородкой кабинки туалета без дверей, если дверь есть – то с внутренней стороны на дверях сверкают неприличные эротические надписи студетов, какие-то несуразные объявления с номерами телефонов, в которых пропущена одна цифра. Задача посещающего туалет, наверное, не нужду справить, а решить эмпирически ребус: достать телефон и перепробовать 9 цифр, чтобы попасть к нужному абоненту и узнать цену своего «приза». И это не пустые слова, друзья мои, у меня где-то есть в Беларуси несколько фотографий из туалета главного корпуса БГУ (чисто из хроникальных соображений сделанных, в таких акциях участвовать захочется разве только полным извращенцам). Но не думаю, что вам хочется на такое смотреть.

Туалет в Берии-колледже. Приятный аромат, который разносится вентилятором. Горячая/холодная вода, индивидуальные кабинки, бумага – как для рук, так и для более увесистых частей тела. Урны с крышкой. Высокие потолки. Дизайн. Чуть ли не лозунг: «Почувствуй нашу заботу о себе».

И даже не надо пытаться объяснить всё слабым финансированием. Это сидит уже в горле. Студента прижали. Его не слышат. В конце нашего тогда первого курса 5 человек пошли к декану просить не трогать Синило, не отбирать её у нас, оставить до конца. Во-первых, разговаривали мы с его замом. И вот в какой-то момент вылетел заведующий кафедрой, что-то прокричал членораздельное, потребовал, чтобы мы не тратили время (криком, естественно, не сомневайтесь) и вышел демонстративно из помещения. На выборы идти – досрочно! Помню, на третьем курсе заведующая «четвёркой» два раза за 10 минут напомнила мне, чтобы я немедленно пошёл проголосовать за кандидатов в местные советы. На вопрос «почему?», демократический ответ «тебе же лучше будет». Не представляю даже, что сейчас творится. А учителя? Помню в 10 классе, когда прошли выборы президента, заходит вся бледная учительница в класс после вызова директора. Мы: «Виолетта Оксановна, что случилось?» Она: «Ничего страшного, я думала просто, что не там крестик поставила. Всё хорошо».

И из разговора здесь, с профессором Джин Хох, которая немецкий преподаёт: «Как долго вы работаете в Берии?» Она: «Уже тридцать лет. Начиналось всё с годичного контракта, а вот остановилась уже на 30 лет…» – говорит, при этом добро улыбаясь, видимо, вспоминая, как много всего хорошего произошло за время работы. И дальше говорим с ней в её офисе – примерно 3-4 квадратных метра, на полках – книги, на столе – компьютер, два стула для посетителей. Несколько картин, два окна. Я говорю: «Вы знаете, в комнате, примерно в 1,5 раза больше вашей, у нас учителя по 12 человек кучкуются». У неё глаза не изменили выражение, но кончики губ, которые делают улыбку, загнулись в обратную сторону. Она: «Ээ.. Но этот офис не самый большой, мне предлагали больше, но с одним окном, я отказалась». А когда я сказал, что есть такая у нас преподавательница, которая по 6-7 пар читает в день, у Джин Хох глаза уже не удержались в глазницах. Настолько самоотдача, наверное, здесь точно не приветствуется. С их-то зарплатами.

Студент в Соединённых Штатах – лицо, с которым считаются, о котором тревожатся, но при этом не дают спуска. Задают едва посильные объёмы домашнего задания. Но самое главное – чувствовать себя Человеком с тем уважением, которое каждый заслуживает – не поколебит даже такая (уверяю, лишь мнительная) узурпация свободы.

Мир.

Юра

Berea College