Хорошие новости поступают на этой неделе в плане учёбы. Получили результаты ещё одного эссе по Гатмэну, по американской истории до 1865 года. Как и по эссе по Г. Б. Стоу, Гатмэн оценил меня на «Би-Плас» (B+), что в принципе не очень плохо, учитывая, что в конце было написано: «Юри, ещё одно твоё сильное эссе, но, как мне кажется, в нём заявлено больше, чем ты того смог раскрыть». Ну и прочие недочёты на четыре строки. А вчера мы попали в «Waffle House» (англ. «Уофл-хаус» – «Дом вафли»).
Типичный ресторанчик. В нём подают завтраки 24 часа в сутки.
Вкусненькие фирменные вафли
По некоторым причинам в четверг я не мог посетить студенческую столовую, так что пришлось попросить Дениса принести мне в комнату с ужина «конвертик» (англ. «wrap», читается «рэп»). Что он и сделал, притом принёс два сразу и ещё две печенюшки (так мило с его стороны).
Конвертик (Wrap)
Но мы с Самантой и Кристиной поехали в Уолмарт, чтобы купить одну мазь, и таки купили – «Campho-Phenique (cold sore treatment with drying effect)», который стоит $3.24. Помню, в Беларуси продают «Зовиракс» по космической цене. Вздор полный! Дешёвая мазь, а на людях делают деньги. Светлая Беларусь!
В итоге Кристина посмотрела мне пристально в глаза и спросила: «Ты хочешь поехать в Уофл-хаус?» Я слегка призадумался, взволновался (никогда не думал, что на людей можно так пристально смотреть), вспотел и ответил: «О да, хочу!» И поехали. Там мы пообсуждали все насущные проблемы бытия, в том числе вопрос о том, что дамочки собираются делать после окончания вуза. У Саманты и Кристины мечта – жить по крайней мере некоторое время в Аризоне. Там находится так называемая «grad school» (школа для получения учёной степени – мастера, эм-би-эй, пи-эйч-ди), в которую хочет Саманта. Так что, как только Уганда будет за плечами, Сэм и Кристина планируют перебраться в Аризону. В Аризоне, к слову, находится известный Гранд-Каньон.
На работе в пятницу я вообще перешагнул через все допустимые рамки приличия. После 15.00, когда главный босс ушёл, попросил у Саманты наушники и стал смотреть «Битву экстрасенсов». Нынче там есть экстрасенс из Ирана, фарси-говорящий, с переводчиком ходит. Экзотика. Задания интересные, экстрасенсы сильные, Татьяна Караханова вообще мне кажется супер-пупер.
А ещё стал постоянно подтрунивать над Джейлой. Она с юга (да, это раделение на юг и север до сих пор актуально, как и стремление чёрных людей видеть везде расизм), и её акцент настолько южный. Самый большой барьер – когда она не произносит полностью дифтонг. Т. е. звуки типа [ай], [ау] в словах «like», «my», «nice», «cow» получаются на выходе «ла-ак», «ма-а», «на-ас», «ка-а». Т. е. вместо звука [й] она немножко удлиняет букву. И приходится постоянно переспрашивать, что она сказала. И теперь я тоже, когда с ней говорю, произношу с характерной манерой «Did you have a good на-ат?» Все смеются, и она сама смеётся, хотя поначалу говорила: «Stop it!» и всячески показывала, что ей такое поведение причиняет дискомфорт. Но какой дискомфорт она причиняет мне как неностелю языка?..
А также у них здесь игра очень популярная есть – «thumb war» (англ. «бой большими пальцами»). Правила: сжимаешь замком ладошки с партнёром, «объявляешь» войну (англ. «One, two, three, four, I declare a thumb war») и пытаешься свой большой палец положить на большой палец партнёра и сосчитать до четырёх. Очень смешно. Джейла – маэстро, постоянно меня выигрывала.
И ещё одна игра была популярна на работе в пятницу. Говоришь «Своим маленьким глазом я выследил… красный цвет» (ну или любой другой) – «I spy with my little eye… RED» (представьте, как Джейла произнесла этой цветник дифтонгов – “а-а спа-а уиз ма-а литл а-а”). И у человека есть 10 попыток угадать, какой предмет назвал человек, где есть этот цвет. Тоже смЕшна. Я угадал, какой цвет загадала Джейла, с третьей попытки, она мой – с 10-й. Саманта вообще не угадывала, что я там «выследил», зато я отгадывал её загадки с первой попытки.
В понедельник ожидается экзамен по макроэкономике (ещё раз: экзамен – это контрольная работа, ничего устного сдавать не нужно, зато время всегда ограничивает тебя в свободе). В пятницу на уроке Гатмэна была настоящая перипатетическая система: занятие состояло из вопросов-ответов. Откровенно терпеть не могу такую форму работы по предмету, который по умолчанию лучше рассказывать (всё-таки это история). Никогда не знаешь, что может быть интересно, учитывая то, что маловато знаний для того, чтобы что-то спрашивать. Вспоминаю, как в школе к нам два ветерана приходило (в смысле, приходило больше, но запомнились они – лучший рассказчик и худший рассказчик). Женщина, как бы сейчас сказали, читала лекцию, и это было просто бомба, мегаинтересно, с такой эмоциональностью, что просто захотелось потом все фильмы о войне посмотреть. И дедок, который пришёл и с порога продекламировал: «Я не готовился, давайте буду отвечать на вопросы, которые у вас есть». И это 7-й класс. Дети, которым война не столько не помнится, сколько не кажется актуальной в силу именно возраста – и им приходилось (мне в том числе) выдумывать, скрепя мозгом, «хорошие вопросы», которые, конечно же, оказывались самыми банальными. О боги… Неинтересно именно потому, что не знаешь, с какой стороны подойти. Плюс ещё на сознание влияет то, что ты должен по чьему-то волению это слушать/посещать. Т. е. изначальная установка «скорей бы закончилось это и пойти спать» (примерно). Нет, расстреляйте меня: никогда, если стану преподавателем, не буду проводить лекции в форме вопросов-ответов. Такая форма хороша разве что в круге учёных, а не студентов, только что выпустившихся из школы и растерянно глядящих на потолки и стены (или на грудную клетку соседки по парте). Да и когда я сам приходил в школу что-то про Америку рассказывать, даже в мыслях не было с порога заявить: «Задавайте вопросы». Дети, наверное, там сейчас о Столбцах мало что знают (и я не особо много, увы), какие они могут вопросы задать, если не видят дальше своего носа дороги? Плюс в лекции, которую читает человек с кафедры, есть главный плюс – эстетическое очарование. Отчасти поэтому я и обожаю Синило. Слушаешь – и замирает время, мир, есть только Галина Вениаминовна. Я могу с ней быть 100 раз не согласен, но не обязательно об этом всем орать. После её лекций я чаще занимался собственным «расследованием» судьбы «какого-нибудь» Метерлинка или дополнительно читал материал по темам, чем выступление какой-то тёти-американки на 3-м курсе о высшем образовании в США (нуднее ничего быть не может). Задача учителя – заинтересовать. Урок – это не день открытых дверей в вузе, куда припираются дети с родителями и терзают неотложными и наболевшими вопросами декана или – что бывает чаще – его заместителя. Вот день открытых дверей – это и есть «вопросы-ответы». Это однократная сессия, на которой нужно схватить максимум полезной (sic!) информации, которую не достать больше нигде. И не надо даже пытаться говорить: «А как же развивать мышление?». Мысль должна научиться работать в приятном спокойствии (тишина необязательна) и расслаблении, чтобы в нужный момент выстрелить и попасть в цель. Это не должен быть стресс. Для меня нет ничего более убийственного, чем задавать вопросы только потому, что кто-то этого ждёт от тебя. Другое дело, когда учитель задаёт аудитории вопросы на «подумать». Вот это и есть взаимодействие, диалог (и Синило это оооочень часто делает). А то когда учитель ждёт сам вопросов, рождается странное ощущение какой-то учительской лени. Это к вопросу о Платоне и Аритотеле. Первый – великий лектор, второй – великий диалогик (есть такое слово?). Не знаю, надо исследовать, как последний проводил занятия. Уж явно не приходил на уроки и не заставлял свежих “учёных” сочинять вопросы.
В субботу запланировано красивое мероприятие для престарелых. Очень хочу туда попасть, потому что в последний раз в сентябре огромное удовольствие получили с Аюной. Как-то писал об этом, но не было фоток. А теперь две фотки с того дня появились.
Хорошего уик-энда.
Юра
Berea College
Юра и Аюна на празднике “Adopt-a-grandparent”
