«Юра, ты не американец, как минимум, по двум причинам», — говорила мне американка Кэтрин, которая отвозила в парикмахерскую в пятницу вечером. Кэтрин – американка, одноклассница Памелы и Ахмеда, она три года жила в России, говорит по-русски, а ещё – благодаря богатой биографии – на навахо, по-испански, по-французски, в общем, ей знакомы восемь языков. «Кэтрин, очень любопытно, расскажи мне, почему же я не американец; акцент не считается», — стало мне интересно. «О если акцент, тогда по трём причинам. Ну, во-первых, ты носишь сумку. Ты видел американца с сумками вообще? Или с пакетами? Или с чем-нибудь в руках в принципе?» Я: «Ну как же – а рюкзаки в университете?» «Рюкзаки не в счёт, это другое, руки с рюкзаком не заняты, да и видишь ты такое в основном на кампусе. Американцы будут нести в руке от силы кошелёк, всё остальное распихают по карманам, чтоб торчало». Я прыснул смехом, потому что это так и есть. Кэтрин продолжила: «Во-вторых, твои шорты: по длине что надо, но узкие – вот незадача. Вон смотри: американец и американец [около заправки стояли какие-то американцы. — Ю.П.]. Почему? Потому что шорты свободные!» «Кэтрин, а как же серьги в ушах?» – «О здесь нет однозначного ответа. В Америке два типа парней: те, кому всё равно, что на тебе, и те, кого твой вид приведёт в ужас, потому что это будет их пугать. Для американцев, в принципе, европейцы выглядят слишком странно. Наши всё хотят утвердить, что они мужики, а вот всякие там элементы, которые они считают не мужскими (это я говорю про гетеросексуальных парней сейчас), попросту игнорируют. Страхи у особо твердолобых иногда выливаются в ненависть, что печально». – «Кэтрин, но я думал, что молодое поколение не гомофобно». – «Я б не сказала, они просто более сдержанные – это факт, но вот для них надеть узкие шорты, ты что, как они могут ограничить свою отвисшую свободу добровольно?» Я снова прыснул смехом. Так что такие дела – не американец.

 Кэтрин и я

В парикмахерской мне за 10 минут сделали – казалось, тяп-ляп – именно то, что хотел. Парикмахерша была двадцати лет, блондинка, громкая и открытая. Спросила, почему я в Сиракузах, отвечал – учёба. Она бескомпромиссно заявила: «А я никогда не ходила в универ, да и школу свою ненавидела». Хотя я говорил, что из Беларуси, она – помня, что моя фамилия ей напоминает что-то, что должно быть русским, — спросила: «Ну как там у вас в России по сравнению с нашей страной?» Вскользь пояснил, чем Беларусь отличается от России, и говорю, что среда другая, люди другие, у нас нет культуры улыбки и, по большому счёту, культуры обслуживания массового клиента. Она: «Вау, ты хочешь сказать, что здесь люди более добрые и милые? Никогда б не сказала!» «Ну, тогда приезжай к нам или в Россию – и потом обсудим». Сам процесс стрижки был очень структурированный. Она пояснила, что она будет делать и что будет на выходе. Подумал: это же такая американская черта! В Америке очень любят, чтобы за руку везде поводили, всё показали — что да как, ты с этим соглашаешься или нет, и жизнь течёт дальше. Никаких экзистенциальных вопросов, никаких лишних полутонов из клиента не вытягивают – вот есть то, что я тебе предлагаю, отсюда пляшем. Кстати сказать, продуктивно, потому что в Минске на ту же форму у парикмахерши в начале августа ушло 25 минут (стоило 125 000 руб.). Наверное, наши люди бояться, дабы ты вдруг не впал в истерику, если тебе вдруг что-то не понравится. Здесь же такое едва ли возможно по определению. Стрижка стоила $14.00. Я знаю, что парикмахерам положено давать на чай, дал ей $2.50, но улыбки в ответ не получил — ну простите, сколько могу.

Поразила меня и полная расслабленность и незакомплексованность парикмахерши. В какую-то минуту она спросила, как мне форма стражки, а я говорю, что, мол, надо очки взять из сумки. Кэтри поднесла мою неамериканскую сумку, что-то сказала, чего я не уловил, все смеялись, и Кэтрин ушла. Я говорю парикмахерше: «Кэтрин издевается надо мной и говорит языком, который я пока что не подобрал». Парикмахерша: «Да? А где ты учил английский?» Я: «В РБ, в школе нас учат чему-то древнему, типа языка Джека Лондона, Лонгфелло и Мелвилла». И думал, что, очень удачно оценив обстановку и упомянув известных авторов американского романтизма, она поймёт, что наш восточноевропейский английский — это нечто старенькое. Она спросила: «Что-что? Что такое лонгфелло?» Я решил исправить ситуацию, чтоб никого не смущать: «Ну, это писатель такой, я хотел сказать, что наш английский недалеко продвинулся в сравнении с английским Шекспира». На что она ответила: «А это что такое?» Пришлось сдаться и перевести тему, мне казалось, я совершил что-то пакостное, снобское и вульгарное. После стрижки спрашиваю у Кэтрин, которая слышала разговор, мол, Кэтрин, я её поставил в неловкое положение, да? Кэтрин: «Да успакойся, она не парится. Но печальная статистика: средний американец читает в своей жизни 4 книги. Поэтому там Джеки Лондоны и прочее – это не для всех, побереги такие примеры для другой публики».

После этого Кэтрин согласилась снова отвезти меня в украинский магазин, где работал продавец Алекс. Он родом из Киева, приехал в прошлом году, прекрасно изъясняется по-английски и за мою покупку в $48.00 подарил рошеновскую шоколадку (которая тут стоит $2.50). В магазине прекрасный набор всего того, что есть дома в Беларуси, много конфет «Рошен». Мне так захотелось, чтобы Кэтрин поробовала «Шалену бджилку» (которую купил и себе), что направился первым делом к стенду с конфетами. В магазин, пока мы там были, зашла одна армянка из бывшей Югославии; два американца – один с пакетом, и Кэтрин спросила у него, откуда он родом, хотела мне показать, что пакет – маркер не-американца, на что тот на чистом американском ответил, что он местный и вот собирается снова ехать отдыхать в Европу (Кэтрин использовала этот факт как аргумент в пользу того, что он уже просто европеизированный американец); а также заглянули два восточноевропейски выглядящих мужчины (Кэтрин сразу отметила, мол, а у этих на лице написано, что не американцы; было смешно, потому что и правда, как говорит Познер, у этих ребят была ну просто другая заточка). Я не мог не спросить у Кэтрин, а такая же ли у меня заточка, как у этих восточноевропейски выглядящих ребят. «Нет, ты миленько улыбаешься, поэтому по лицу твою неамериканскость не определить».

Так что осталось купить шаровары, выбросить к чертям сумку, всё из сумки запихать в карманы, снять серёжки – и, если не буду открывать рот, — никто никогда не догадается, что я чужак. «Нет, — сказала Кэтрин. – Твой цвет волос такой, что кажется, будто ты их выбеливаешь». Ох как всё сложно. Короче, не американец.

Берегите себя и своих близких.

В украинском магазине. Продавец в черной майке объясняет американцу с пакетом, чем одна «Балтика» отличается от другой

Называется магазин «Полонез»

В украинском магазинчике на Эри-булевард

Торты тут тоже, как у нас, трёхэтажные

Зефир / Meringue