Переводчик-формалист пишет, не смущаясь тем, понимает
ли он сам то, что пишет, и поймут ли его читатели.
М. Лорие, 1965.

Главное – передать слова?

Как переводчик по образованию, я не могу не хвататься за сердце, когда на занятиях по письменному переводу студенты, которые пришли в учебное заведение только для документа (в котором напишут, что они окончили курсы переподготовки и теперь стали переводчиками-референтами), возмущаются на замечания, которые я аккуратно стараюсь им преподнести. Замечания, которые касаются их искалеченного и вывихнутого русского языка. Любой перевод должен быть эквивалентным (адекватным/ идиоматическим/ профессиональным, как угодно), т.е. равным по своей ценности подлиннику, его эмоциональному посылу, богатству и певучести его языка. Но товарищи, далекие от лингвистики и литературы, выпускают когти и злятся, утверждая, что всякие замечания по языку – это необоснованные и субъективные придирки.

Мол, объясните им, что не так в их переводе предложения «Городские рабочие наполнили городские транспортные средства в безумной спешке добраться домой»? (Оригинал: City workers jammed public transport serv­ices in a frantic rush to get home.) В сердцах не выдерживаю: «Зинаида*, ну послушайте себя со стороны. Вы сам себе редактор, вам нормально так звучит?» (* имя изменено). Она: «А что не так? Все же слова перевела правильно!» Я озадачен таким «беспроигрышным» аргументом, но не сдаюсь в борьбе за чистоту языка. Говорю, мол, слова перевели правильно, а если соберём их вместе с другими словами в предложении, то развалится образ. Представьте себе такое предложение в нашей газете. Статья – о бушующих пожарах, которые никак не удается остановить; люди в панике и спасаются, кто как может. В предложении нужен совсем другой тон. Перевод в таком варианте тусклый и канцелярский, а ведь в подлиннике – выразительный. Это раз. Во-вторых, по-русски вы никогда не напишете и не скажете так небрежно и непонятно. Такой синтаксис чужд русскому языку, его грамотности. Нужен чуть более литературный перевод, который бы соответствовал нормам русского языка. Ну хотя бы как вариант: «Те, кто работают в городе, на переполненном транспорте торопились поскорее добраться домой». Чем не так? Зинаида упрямится: «А где делось in a frantic rush? И где в английском тексте “переполненный”?» [facepalm]

Тут два варианта: либо провокация, либо нежелание признавать свои прорехи. Самое печальное – это то, что когда учился я, наша преподавательница крайне редко (!) предлагала свои варианты перевода, опасаясь навязать мнение (хотя как же всегда хотелось слышать отработанный, чёткий и красивый вариант!). Но коварство даже не в этом, а в том, что, предлагая свои варианты, мы мешаем людям думать самостоятельно. С другой стороны, студенты думать почему-то отказываются. А терять время на рассусоливания жалко. Итог: замкнутый порочный круг.

Или всё же важнее – как передать смысл?

Конечно, перевод – это творчество. Машинный перевод неплохо переводит слова и словосочетания, даже ориентируется каким-то таинственным образом на контекст, но это хорошо, когда надо понять что-то исключительно информационное, рассчитанное на грубые факты в условиях нехватки времени. Представьте какой-нибудь фильм, скажем, «Титаник», эмоциональный, драматический, очень увлекательный и красивый. И по-русски люди начитывают реплики, переведённые с помощью «Гугл-транслейт» (Google Translate) или «Бинг» (Bing Translator). Смотрим ли мы такие фильмы ради информации? Или ради того, чтобы узнать, какие слова и в каком порядке друг за другом следуют в оригинале? Разумеется, нет. Мы хотим переживать вместе с героями. А формалистический (дословный, калькированный, механический) перевод загубит чувство, загубит образы.

Студенткам в течение всего семестра я пытался донести самое простое: нужно убить опасения, что если переводить не буква за буквой, а смысл за смыслом, творчески «перевыражать» текст оригинала (как однажды выразился А.С. Пушкин, если верить замечательной советской переводчице Вере Топер), то перевод от этого только выиграет, ничуть не потеряв так называемого «количества информации» (ведь мы не сдаём в переводе слова по бухгалтерским накладным). В той или иной степени отклонения неизбежны в любом небуквалистском переводе. И пытался, как мог, это показать на примерах. И если им было недостаточно, то отправлял читать ну просто букварь переводчика – книгу Норы Галь «Слово живое и мёртвое». Эта книга за сорок лет выдержала 8 изданий – настолько она востребована была (есть, и будет). И она в свободном доступе, что чудесно. Но, боюсь, даже такому мэтру, как Норе Галь, не под силу убедить моих студенток, что ясность, а не призрачная «точность» наиболее важна в переводе.

От теоретических выкладок часто хочется перейти к выкладкам практическим. Например, говоришь, что отглагольные существительные придают любому тексту оттенок лишней официальности, лишают текст действия, движения, активности. Это видно даже и без оригинала. «Настала пора переосмысления способов зарабатывания денег» — для студенток это звучит «литературно». Т.е. они под «литературностью» подразумевают канцелярщину, стиль юридических запутанных текстов и стенографий с бесполезных собраний какого-нибудь исполнительного комитета. Всякие –ения и –ания придают, по их мнению, тексту гармонию. Не чудовищно ли? Представьте, что это предложение говорит человек из деревни. Или просто друг в разговоре делится своими размышлениями. Но разве не правдивее прозвучит «Пора бы задуматься, как ещё можно зарабатывать деньги». А если в газете? Даже если в газете, даже если в речи грамотного оратора, то все равно лучше сказать: «Пришло время переосмыслить то, как следует зарабатывать деньги». Потому что действие всегда лучше передавать глаголом. Это аксиома в переводе. Узнавал у самой Норы Галь.

Субъективизм? Или есть объективное начало?

Есть ли объективное начало? Да – это контекст и здравый смысл. Контекст подсказывает, как лучше всего подойти к переводу, здравый смысл не позвляет уйти далеко в сторону. Если кто-то переводит технический документ, медицинскую статью или юридический текст, конечно, здесь на ура пройдёт самый канцелярский оборот. Чем туманнее, тем умнее. Но на студенческих занятиях, как правило, переводу обучаются на основе текстов публицистики (и не случайно, все-таки публицистика фотографически точно отображает все тенденции в современном иностранном языке). Это не грубо новостные сводки (hard news), а материалы, срок действия которых не ограничен одним или двумя днями, – различные мнения, интервью, обзоры, т.н. feature articles. Например, кому можно разрешать доступ на странице в «Фейсбуке», если пользователь, скажем, погиб? Родителям? Друзьям? Или как обстоят дела с американской тюрьмой Гуантанамо на Кубе? Или заменят ли наконец электронные книги традиционные печатные? Такого рода статьи написаны в лучших традициях своего жанра и ближе всего стоят к художественной литературе. Почему? Потому что воздействуют в первую очередь на чувства человека. А эмоции не передашь сухими словами.

Задача номер один в переводе – добиться максимальной ясности в родном языке. Как раз-таки проблем в английском у людей не возникает: в оригинале читается легко и непринуждённо, диву даёшься необычным словам, которые так органично и к месту идут в подлиннике. Читаем – где-то смеёмся над юмором журналиста, где-то вместе с ним негодуем, где-то соглашаемся, а где-то сокрушаемся. Впрочем, как если бы читали действительно книгу. А в переводе что? Предсказуемые мудрёные обороты, стёртые речевые штампы – мертвечина, которая никого никогда и ни при какой дозе алкоголя не тронет за душу: «Глядя на великолепное зрелище морского простора» вместо «Любуясь морским простором», «Таков был итог трезвого анализа ситуации корреспондентом» вместо приятного для русского уха «Вот к чему пришел корреспондент, трезво оценив положение» (цит. по Н. Галь).

Позволю себе ещё одну показательную цитату из Н. Галь: «Давно известна истина: нельзя переводить иноязычную фразу слово за словом. Прежде всего надо перестроить её по законам своего языка <…> Порою для верной интонации, даже для ритма вместо одного слова понадобятся два, иначе фраза окажется оборванной, незавершённой. А иногда вместо трёх слов довольно одного». Ведь правда: буквалистские переводы искажают оригинал до неузнаваемости, и нам кажется, что автор, который писал на иностранном языке, специально пудрил всем мозги. Но давайте одёрнем себя: не автор запудрил всем мозги, а неумелый переводчик. Любой автор стремится к ясности, к тому, чтобы его читали. И читателю не важно, какими приёмами пользовался переводчик или как всё сложно закручено в оригинальном тексте, рабочий процесс от него скрыт – он получает только результаты. По ним и судит. Чтобы читали чужого автора на родном языке, предложения в переводе должны строиться по правилам родного языка, и только так.

Чувство языка развивает поэзия. Английский поэт-романтик С. Колридж (1772-1834) её определил так – «лучшие слова в лучшем порядке». Язык свой надо беречь, а не возмущаться на занятиях по переводу (при этом не до конца разобравшись в смысле фразы): «Почему мы так переводить можем? В оригинале сказано не так! Я не согласен с вами!» Простите, но сказать дословно так, как в подлиннике, – это признать себя полностью беспомощным. Надо уметь трижды отрекаться от своей заскорузлости и открывать ум для новых знаний, не лениться думать.

Перевод – это прежде всего, как заметил маэстро слова К. Чуковский, высокое искусство.

Комментарий к переводу

Особенно забавно выглядело негодование, когда студенты переведут предложение, слышат комментарий к переводу и начинают спорить, украшая реплики циничными интонациями: «В смысле “не ахти”? Как это “звучит туманно и не по-русски? а по-каковски?” Вы сказали “неточный выбор слов”. Почему неточный – так в ABBYY Lingvo переводят!»

А как кажется вам? Это объективно или субъективно? Конечно, вам сразу покажется второе, мол, каждый чувствует по-разному. Но когда в коллоквиуме (который между прочим можно было писать из дома) у Зинаиды читаешь такое: «Конечно, не все люди, которые пытаются покончить жизнь самоубийством или которые уже совершили это, глубоко подавлены, но большинство из них», – то покончить жизнь самоубийством хочется уже мне. Это ведь Google Translate, только сделано человеком! Человек-GoogleTranslate! Поздравляю – как легко из человека сделать робота! И неужели мой комментарий – «звучит обрывисто и не по-русски» – кажется субъективным, господа? Ведь хочется взять это предложение и скорее перевести обратно на английский, тогда оно хоть читаться нормально будет, потому что здесь явно выпирает синтаксис английского языка. По-моему, такой комментарий ещё и мягковат. Вспоминаются тогда слова одной талантливейшей особы: «Переводчик должен работать не рукой, а головой, рука же – это подсобный инструмент, который только фиксирует уже выполненную головой работу», и дальше: «Перевод этого отрывка … как раз и свидетельствует о том, что здесь работала только рука, а ум и воображение бездействовали» (М. Лорие).

В качестве приложения я просто собрал списком комментарии, которые оправданны при обучении переводу. Это не субъективизм, это развитие навыков любви к родному языку. Мы не используем пытки и не бьём дрыном, мы просто показываем, что есть проблемы и надо над ними работать.

Кто авторитет?

Закономерный вопрос: а кто авторитет? Одна студентка мне сказала примерно следующее: «А что мы будем ориентироваться на классику? Классика тоже устаревает. Надо ориентироваться на словари». Слава Богу, хоть какой-то авторитет  у них есть (хотя тоже, обратите внимание, – вполне себе канцелярский). Однако им невдомёк, видимо, что словари берут примеры… из классиков.

Классика – это авторитет. Не так сильно русский язык второй половины XIX и XX вв. отошёл от того, как мы говорим сейчас. Проза А. Пушкина, М. Лермонтова, И. Тургенева, Б. Пастернака, М. Кузмина – это прекрасный русский язык. Поэзия золотого и серебряного века – это невероятные по красоте откровения письменной риторики. И если вы не согласны, то… вы, видимо, очень сильно пострадали в своё время, когда нечаянно заразились канцеляритом.

В советское время появилась группа переводчиков, которые сделали бесценные открытия в переводоведении. В первую очередь, это Корней Чуковский и Самуил Маршак. А также один весьма примечательный московский «кружок» под руководством Ивана Александровича Кашкина. В сущности, это не было каким-то тайным сообществом. Люди просто собирались вместе, обсуждали, что и как лучше, делились опытом, обменивались идеями. По сути, это был своеобразный семинар (“первое переводческое объединение”, 1929-1937). Кашкинцы, как их называют, заново перевели классиков и переводили современных писателей (в основном, англоязычных), хотя работали не только с английским языком (ещё с французским и с немецким). Их было буквально пару человек (в основном, женщины), но эти имена надо знать наизусть, это непревзойдённые мастера:

1. Иван Кашкин (1899-1963)
2. Вера Топер (1890-1964)
3. Мария Лорие (1904-1992)
4. Ольга Холмская (1896-??)
5. Евгения Калашникова (1906-1976)
6. Нина Дарузес (1899-1982)
7. Мария Богословская (1902-1974)
8. Наталья Волжина (1903-1981)
9. Игорь Романович (1904-1943)

И их младшее поколение: прямая ученица Веры Топер – Нора Галь (1912-1991), ученица и друг последней – Раиса Облонская (1924-2010), ученица Ольги Холмской – Марина Литвинова (р. 1929), сюда же по своим установкам примыкают отчасти Мария Абкина (1892-??) и Рита Райт-Ковалева (1898-1988).

Кто что переводил, кому из них и за что надо воздать хвалу, наметила для нас всё та же Н. Галь, с примерами и очень тёплыми словами. К слову, именно Нора Галь впервые познакомила весь Советский Союз с таким значительным философским творением, как «Маленький принц» А. де Сент-Экзюпери. А если у вас дома на полках есть Диккенс, Хемингуэй, Лондон, Уайльд, Шоу, Фицджеральд, Твен, По, О. Генри, Брэдбери, Драйзер, то посмотрите, чьи фамилии указаны в качестве фамилий переводчиков. Вообще, сами по себе переводчики – очень интересные люди. Есть даже целая книга «Беседы с переводчиками», в которых мастера (наши современники) рассуждают о самих себе, о своей работе, жизни (изначально это были просто статьи в Интернете).

Это очень важно и для нас, кто обучает переводу: сличать мастерские переводы с оригиналом, отмечать удачные находки, размышлять над теми логическими ходами, которые делают перевод качественным, пытаться вывести из этого систему. Это в прямом смысле слова средневековый ремесленный цех: у кого больше опыта, тот учит молодого подмастерья. Если не напрямую, то результатами своей работы.

Белорусские учебники по переводу г-на В.С. Слеповича как-то слишком много внимания уделяют грамматическим конструкциям, их переводу и правильному пониманию. Это лишнее. В конце концов, если переводчик имеет проблемы с грамматикой, то это совсем беда. Время тратится впустую. Это надо ещё в школе делать. Слишком много теории. Нужна практика, практика и практика – не отдельно переводов предложений или фраз, а сложного синтаксического целого – абзаца, отрывка, всего текста. Важно видеть и чувствовать целое перед тем, как переводить. Знаете, даже шутка такая есть: «Я переводчик. Я не хочу ничего думать. Я хочу контекст!»

Сейчас в Интернете есть несколько сайтов, которые переводят статьи из иностранной периодики на русский язык со ссылками на оригинальные онлайн-публикации. Можно читать небольшие статьи, сравнивать переводы (они разного качества, конечно, есть очень плохие переводы – даже много, но важно знать, что такой феномен тоже существует):

1) Радио «Голос России» → «За рубежом» → «Мировые СМИ».
2) Интернет-проект ИноСМИ.Ru специализируется на переводе наиболее ярких и примечательных материалов зарубежных СМИ на русский язык.
3) Иностранная пресса о событиях в России и в мире – Inopressa.
4) Интернет-ресурс Инофорум специализируется на обсуждении материалов, связанных с общественно-политической жизнью в России и других странах. Основой для обсуждения служат переводные и русскоязычные статьи из зарубежной прессы.
5) Проект «Переводика» предлагает переводы с купюрами, но предлагает.

Мысли в сторону

Почему переводы важны? Перевод – это лучший защитный вал против искажений языка, естественный сдерживатель всего лишнего и ненужного. Например, не нужно нам пока что слово «фасилитатор» проекта (а такое есть!), если можно проще – помощник (ну в крайнем случае и зажмурив глаза – ассистент). И не надо говорить, что это не то же самое. Иностранное слово здесь что – для политкорректности? От какой правды мы бежим, люди? От того, что слово «помогать» звучит не солидно? Да бросьте.

Перевод обогащает родную речь. Так, например, перевод Библии на немецкий язык, выполненный Мартином Лютером в XVI в., лёг в основу литературного немецкого языка. Благодаря переводам в национальную литературу вплетаются нити литературы мировой. Передать непосредственные интонации человека другой культуры в переводе – разве это не открывает новые горизонты языку родному? На мой взгляд, превосходные переводы из О. Уайльда, выполненные профессионалами кашкинской школы и К. Чуковским, – прекрасное тому подтверждение. Я не видел, чтобы русские классики той поры (вторая половина XIX в.) так красиво писали. Сколько сил и упорного труда на это ушло у переводчиков, мы уже не узнаем. А Сомерсет Моэм в переводе М. Лорие? Разве это не симфония из слов? Думаю, если б С. Моэм знал русский язык, он бы это оценил очередными своими стилизованными, отточенными и удивительно меткими ремарками. Знал ли русский язык до этих классических переводов такую воистину йоговскую гибкость? Мне кажется, что нет. Если знал – поправьте.

Преподавание письменного перевода публике, выросшей на детективах Донцовой и Шиловой и иже с ними, или просто тем, кто в нём не заинтересован и устроил сам себе свободное посещение, но при этом жутко хочет получить бумажку-сертификат, не заслуживая даже десятой её доли (и бьёт себя в грудь, что «не согласен» с замечаниями), а руководство учебного заведения закрывает на это глаза – по-моему, это подрывает все основы образования. Поэтому отработав один семестр в БГУ, я решил, что скорее всего буду уходить. Во-первых, сам ещё ничего не доказал своей работой, не представил на-гора такого перевода, который бы захотели опубликовать (да и нет пока такого), во-вторых, надо реформировать самоё сердце образования (программы по переводу, отбор качественных учебников, повышение требований к проходным оценкам и проч.-проч.). Но кому-то, полагаю, очень экономически и идеологически выгодна такая обстановка.

Ну что ж, начал со слов Марии Лорие в эпиграфе и закончу цитатой из неё же: «Приобрести талант нельзя. Но воспитать его, а главное – подчинить осознанной задаче – долг каждого писателя-переводчика».

Приложение

Приведу список комментариев при анализе перевода, которые правомерно использовать на занятиях по письменному переводу, и к ним начинающему переводчику следует прислушиваться. По-другому перевод и не проанализируешь, ведь – увы – всё остальное будет сплошными недомолвками. Материал, который в этом мне очень помог, – прекрасный сборник, издававшийся в советское время, – «Мастерство перевода» (толстые книги по 500 стр., на протяжении 15-20 лет вышло в свет тринадцать или четырнадцать выпусков), уже несколько раз упомянутая книга Н. Галь, а также убедительная переводческая рецензия Юлианы Яхниной «Три Камю». Позволю себе не ссылаться в каждом конкретном случае, у кого позаимствована идея. Это не плагиат – ведь хочется спасти от забвения такие полезные наблюдения и суждения.

Конечно, лучше всего такой список видеть в контексте. Посмотрите на пример из рецензии маститой В. Топер на плохой перевод романа Диккенса «Холодный дом»:

20) “В сыром воздухе звук выстрела теряет свою резкость, а дымок из ружья тянется ленивым облачком к увенчанной лесом возвышенности, служащей фоном для падающего дождя”. Это фраза очень показательна тем, что она точно копирует подлинник и именно поэтому ничего не выражает. Переводчик должен мысленно видеть, что он описывает, для того чтобы ту же картину увидел читатель. И по своему строению, и по выбору слов (резкость, возвышенность, пафос) русская фраза мертва.

ВПОЛНЕ СПРАВЕДЛИВЫЕ КОММЕНТАРИИ ПРИ РАЗБОРЕ ПЕРЕВОДА

1. бросается в глаза обыкновенная небрежность
2. неточный выбор слов
3. невразумительный синтаксис
4. фраза невразумительна, вся построена не по‑русски, а механически перенесена, скалькирована с подлинника
5. путаное построение, нагромождение родительных падежей; лишние, скучные и бесцветные существительные
6. для русского читателя эта фраза – ребус
7. смысловая неточность
8. неправильно поставлен логический акцент
9. подбор слов, безусловно, неудачен, и построение фразы слишком английское, поэтому фраза получилась невыразительная; нужно переводить не слова
10. недопустимый в данном контексте канцеляризм
11. понять эту фразу можно, только заглянув в подлинник, где она течет плавно и непринужденно
12. неправильная интонация
13. здесь всё то, да не то
14. слишком сухо и невыразительно
15. звучит, как газетная телеграмма
16. звучит сухой констатацией факта
17. синтаксическая фраза построена неправильно, тяжело, без живой интонации
18. нужно смелее перестраивать английскую фразу на русский лад
19. лучше избегать шероховатостей
20. это скучно, необразно
21. это звучит невнятно и даже смешно
22. всё это должно быть сказано более чётко и выпукло
23. по-русски всё это получилось сбивчиво и невыразительно; есть и смысловые ошибки
24. переведено буквально и поэтому получилось невыразительно, смазанно, мало похоже на подлинник
25. напрасно переводчик побоялся отойти от буквального перевода и перевести это выражение по смыслу и интонации
26. надо всё это сказать проще, не следуя слепо за подлинником
27. слабо, нужно дать впечатление … [плесени, гнили, вредоносных миазмов]
28. эта фраза, переведенная буквально, с трудом доходит до сознания читателя, прежде всего из-за иностранных названий
29. «лордство» – совершенно незаконное словообразование
30. здесь всё неверно
31. разрывать фразы вообще можно только в исключительных случаях; обычно же такое дробление периода приводит к искажению интонации, не говоря уже о том, что нарушается ритмический строй повествования
32. эту фразу можно перевести самыми различными способами, но только не так, как в данном переводе
33. эта дословно переведенная фраза с начала и до конца построена не по-русски
34. «сгорание сала в свечах» – это английский оборот, и писать так по-русски нельзя
35. недостатки перевода систематические, из фразы в фразу
36. (автор) отражается в переводе, как в кривом зеркале
37. дословный, буквальный перевод порочен
38. невнятна и загромождена фраза, приблизительны слова и запутан их порядок
39. нет цельной картины, единого впечатления
40. фраза грамматически запутана
41. слишком вычурно и напыщенно
42. можно сказать короче
43. это скорее вольный пересказ
44. механическое копирование подлинника
45. здесь полная несочетаемость слов
46. здесь есть много тех же слов, что и в подлиннике, но нет проникновения в действительность, изображённую этими словами, и нет цельной картины
47. в переводе безнадёжно утеряна живая интонация
48. при чтении перевода читатель то и дело спотыкается
49. русский язык должен быть свободный, гибкий, послушный воле переводчика
50. в переводе этого отрывка мы находим свидетельство полной глухоты переводчика к собственному тексту
51. фраза засорена пустыми словами
52. стадия дословного перевода вообще не имеет право на существование
53. дело переводчика – увидеть и почувствовать всё, о чём пишет автор
54. плохому переводчику, в том числе и формалисту, вообще свойственно нежелание или неумение проникать в смысл авторского текста
55. в переводе нужно скрупулёзное и добросовестное отношение к делу – стремление всё до конца осмыслить
56. перевод грешит отсебятиной и произволом
57. спотыкающийся ритм
58. наивный словарный разнобой
59. текст в переводе разваливается на части
60. отрывок сделан тяжеловесно и вяло

Библиографический список:

1. Нора Галь. Слово живое и мертвое: от «Маленького принца» до «Корабля дураков» [электронный ресурс] / Нора Галь. – Режим доступа: http://lib.ru/TRANSLATORS/NORA_GAL/slowo.txt. – Дата доступа: 23.01.2013.
2. Лорие, М. Об одном хорошем переводе / М. Лорие // Сборник / Мастерство перевода‑1964. – М., 1965 г. – Вып. 5. – С. 98‑117.
3. Топер, В. Из архива редактора / В. Топер // Сборник / Мастерство перевода‑1966. – М., 1968 г. – Вып. 6. – С. 337‑362.
4. Яхнина, Ю. Три Камю [электронный ресурс] / Ю. Яхнина. – Режим доступа: http://www.vavilon.ru/noragal/yahnina.html. – Дата доступа: 23.01.2013.