Видится мне, что я-таки схватил за хвост свою собственную сущность, осознал, что хочу изучать и что не даёт покоя, наткнулся на «исследовательский труп» — так наш преподаватель Ник Смит называет тот феномен, которым глубинно интересуется учёный. Метафора амбициозна и вызывает в воображении Шерлока Холмса: раз есть труп, значит, есть детективное дело: как этот труп оказался на дороге? Долгое время я называл свой труп принятыми в науке терминами «когнитивная и эмоциональная вовлечённость», «состояние потока», «предельная концентрация», «удовлетворение от учёбы», «учебные крючки/ завлекалочки/ капканы». А на самом деле в голове моей сидели всегда конкретные и, как правило, радостные случаи озарения во время обучения. Меня всегда интересовало то, что в нейронауке называется словом «инсайт» — этот скачок от непонимания к пониманию, очень часто сопряжённый с физиологической реакцией.

Annus Tertius = Год третий

Трудно смириться с тем, что за плечами уже три недели моего третьего года докторских штудий. Основное осознание: два предыдущих года я купался в уроках, делал домашние работы, где-то триумфовал, где-то хандрил. За меня расписание дел и задач, в общем-то, составляли профессора. В моём структурированном дне я точно знал, что за чем следует. Два года я подсматривал, как учёные разными методами исследования производят научное знание. Любовался стилем письма исследователей и практиков – в надежде, что однажды и я смогу так же красиво и кратко писать и доносить мысли до других. На подхвате преподавал введение в статистику. Делал яркие слайды всяких умных глупостей, которыми увлекался. Одним словом, я спокойно отсиживался в тени. Теперь же настала пора выходить из этой тени. Но вне тени я к едкому изумлению оказался не на твёрдой суше, а в открытом море после кораблекрушения, а иногда кажется, что и вовсе – в открытом космосе без скафандра.